«СЕКУЩЕЕ ПРАВОСЛАВИЕ»

Именно под таким названием в свое время появилась короткая заметка Герцена об инциденте, имевшем место в одной из западных губерний Российской империи. За давностью лет мы позволили себе использовать это название в заголовке данной статьи, тем более, что сама статья призвана подчеркнуть, что за полтораста лет ничего не поменялось, что сейчас в России происходит то же, что и во времена Герцена.

В одной из западных губерний, в одном из ее уездов, в деревне под названием Пороцево, благодаря усилиям императора Николая I, который, как пишет Герцен, «с благочестивым свирепством всекал (курсив Герцена) униат в православие», греко-католическое население в одночасье стало православным. Казалось бы, должны наступить лепота и благолепие. И не важно, что униатов именно «всекали… в православие». Главное, что они стали истинноверующими, отступив от ереси. Это ли не лепота и благолепие?

Но оказалось, что до лепоты и благолепия ох как далеко. И виноваты во всем сами жители, которые имели нахальство пренебречь отеческим попечением со стороны государства и церкви. И о ужас, «мужики, услышав, что новый государь поладил с католическим духовенством, перешли опять в унию». Неслыханная наглость! Неслыханная дерзость! Могла ли церковь и государство оставить все как есть? Ни в коем случае!

И генерал-губернатор без промедления организовал группу быстрого реагирования, составив ее из солдат и полицейских, поставил во главе группы своего адъютанта, и приказал навести порядок. По сообщению Герцена, эта «вооруженная орава» напала на деревню и «без суда и следствия перепороли всех; говорят, что несколько человек умерли под наказаниями».

Далее Герцен приводит оценку совершённого зверства. Правда, не свою, но он явно с нею согласен. А приводит он слова раскольников, которые многие десятилетия подвергались в Российской империи сильным гонениям. Он пишет: «Разумеется, раскольники правы, презирая полицейскую церковь, благословляющую розгами и поддерживаемую разбойниками с аксельбантами и сыщиками в камилавках».

«Полицейская церковь». Лучше и не скажешь.

Но кому-то может показаться, что гонимые никогда не бывают беспристрастны, и потому в своих оценках они просто обязаны чернить своих преследователей. Порой это действительно так. Но мы говорим о христианской истине, которая не может и не должна распространяться и поддерживаться грубой силой. Так что именно в силу того, что человек подвергается гонениям во имя Христа, он может быть беспристрастен. И уж во всяком случае куда как менее беспристрастен гонитель, который для распространения своих идей не находит иных способов как чернить и преследовать своих противников.

И это имело место, как мы заметили из короткого сообщения Герцена. Так что правы были те, которые назвали преследующую церковь «полицейскою церковью», которая и сама благословляет розгами, и поддерживается «разбойниками с аксельбантами и сыщиками в камилавках».

Установленный и неоспоримый факт заключается в том, что церковь, заручившаяся поддержкой светской власти, теряет все черты истинно христианского сообщества (смотрите статью «Под сенью государства»). В случае, когда государство в правовом поле становится защитником и охранителем церкви, последняя официально превращается в одно из государственных ведомств, которое берет на себя обязанности проводить политику государства даже в ущерб своим христианским обязанностям. Когда же по закону церковь отделена от государства, церковь может стать неофициальным ведомством, поддерживаемым государством, а потому обязанным быть лояльным к светской власти, и снова же за счет своих христианских обязанностей.

В последнем случае все гораздо сложнее, а потому лицемерней и циничней. В случае, когда церковь официально находится под сенью государства, гонения, инициируемые ею и поддерживаемые светской властью, хотя и заслуживают осуждения, тем не менее вполне закономерны. Но когда закон отделяет церковь от государства и когда светская власть и церковь все же заинтересованы во взаимном сближении, неизменно возникает двойственная ситуация, когда, с одной стороны, провозглашается равенство всех религий перед законом, что призвано гарантировать государство, а с другой, власти стремятся создать максимально комфортные условия для одной церкви, что в поликонфессиональном обществе неизменно ведет к ущемлению прав и свобод других религий, что можно наблюдать в случае преследования свидетелей Иеговы в России.

Конечно, это не те преследования, о которых писал Герцен в заметке «Секущее православие». Оно действительно не сечет, так как сечение уже давно запрещено. Но в такой двузначной ситуации все происходит циничнее. За отступление от истинной веры преследовать свидетелей Иеговы невозможно по той простой причине, что светское государство, руководствующееся светской конституцией, не знает такого понятия как истинная или ложная вера. Поэтому причина преследования должна быть вполне светской и даже политической. Вот и было сказано Верховным судом Российской Федерации, что свидетели Иеговы экстремисты, а потому должны быть запрещены. Но ни один суд России, в том числе и Верховный, не отыскал ни одного доказательства осуществления свидетелями Иеговы экстремистской деятельности. Правда, это не остановило волну преследований приверженцев данной религии.

Что же получается? По светской конституции Российской Федерации преследовать за веру запрещено, так как каждый волен сам выбирать во что верить. Осуществления экстремистской деятельности свидетелями Иеговы не доказано, так что за это их преследовать тоже нельзя. Но их все же преследуют. Почему? Потому что обвинение и преследование за мнимый экстремизм на самом деле являются лишь ширмой. А истинный мотив преследований свидетелей Иеговы заключается в их вере. 

Но кого вера может интересовать, кого может интересовать то, что какая-то группа верит не так, как это принято или как верит большинство? Только другую группу, верующих по-своему, традиционно. Что это за группа? Нетрудно догадаться, что ею является церковь, которая боясь конкурентов, устраняет их руками государства. И момент для этого более чем удобен, поскольку государство ищет национальную идею, которая стала бы стержнем, укрепляющим его. И одним из таких стержней провозглашается православие, при том, что Россия остается светским государством. Это ли не цинизм, когда по закону все религии равны, а негласно более «равной» является православная церковь, и когда для этой большей «равности» преследуются другие конфессии?

«Всекание», как миссионерский прием

Да и можно ли преследованием добиться того, чтобы все стали «истинноверующими»? Ну «всекал» Николай I униатов в православие. Ну всек он их. А дальше? Когда «мужики, услышав, что новый государь поладил с католическим духовенством, [они] перешли опять в унию». Вот те раз. Ну высекла «вооруженная орава» униатов, тем самым стараясь не выпустить их из церковной ограды и снова впасть в «заблуждение». Пусть даже это им и удалось, не это важно. А когда ситуация поменяется, что будет? Опять уния?

Ну преследуют свидетелей Иеговы за их убеждения, прикрываясь светским законом о противодействии экстремистской деятельности. Значит ли это, что свидетели Иеговы станут православными? Да ни в коем случае! Когда происходит несправедливое гонение на основании несправедливого применения закона и когда за самим преследованием стоит церковь, называющая себя христианской, можно ли хотя бы допустить мысль, что преследующая церковь является истинной, в которую ручейком потекут преследуемые? Более того. Не станут ли те, кто ранее был в принципе не против церкви, посещать ее, когда увидят такую несправедливость с ее стороны? Тут уж нужно настолько отстраниться от христианства, чтобы признать преследователей истинной церковью, что трудно даже представить себе степень такой отстраненности от заветов Христа.

Не эта цель ставится? А какая? Может приостановить рост организации свидетелей Иеговы? Кому интересно, может заглянуть в статью «Господин А. Дворкин о запрете Библии…» в подзаголовок «Метод главного сектоведа», где рассматриваются перспективы этого. Безусловно, преследования не пройдут без последствий. На каждом верующем они обязательно оставят свой след. Но говорить о том, что такие преследования приведут к тому, что свидетелей Иеговы в России не станет, нельзя. А если и приводят к чему-то преследования, так это к росту лицемерия.

Подлинное величие государства проявляется в том, что оно терпит у себя разнообразные и вполне законные точки зрения и взгляды, а не подавляет одни в угоду другим под выдуманными предлогами. В таком государстве каждый его подданный чувствует себя в относительной безопасности, поскольку знает, что на любое несправедливое деяние будет обратная реакция, и такая реакция будет со стороны государства, которое стоит на страже интересов всего общества и каждого его члена. Когда же законы попираются или несправедливо применяются против одних в угоду других, кто может чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности?

Что дальше?

Но что же тогда делать, как быть?

Подобный вопрос в своей небольшой заметке под названием «Несколько слов по поводу записки высокопреосвященного митрополита Арсения о духоборских и других сектах, появившейся в газете «Гражданин» No 15-16 в апреле 1875 года, ставит русский классик Лесков.

Он сообщает: «Но мне могут заметить: как же духовенству держать себя по отношению к сектантам?» Мы же добавим: не только «духовенству», но и каждому, кто считает себя христианином. В общем виде этот вопрос можно сформулировать так: как должен вести себя человек, который придерживается традиционных верований, ходящий в традиционную церковь, когда сталкивается с так называемым сектантом? Как он должен вести себя, если он хочет остаться христианином, а не просто им называться?

И классик предельно ясно отвечает: «Я считаю и себя и всякого христианина свободным от обязанности отвечать на этот вопрос, на который есть положительный и ясный ответ в Новом Завете; вот этот ответ: (Матфея, гл. 18): «Если же согрешит против тебя брат твой, поди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи Церкви, а если и Церкви не послушает, то да будет тебе, как язычник и мытарь». В Толковом Евангелии и в Беседах Иоанна Златоуста смысл этого изречения истолкован так: «Не считай более упорного своим братом и прекрати с ним христиански-братское общение, чтобы не заразиться его болезнию». Мы наших отпадших братий обличали, мы возвестили о них церкви и они ни нас, ни всей церкви не послушались, - значит, они нам теперь по вере люди чужие, а апостол Павел не велит нам судить веры чужих нашей вере людей (Посл. к римлянам, гл. 14, ст. 4): «Кто ты судяй чуждому рабу! Перед своим Господом стоит он или падает; силен Бог восставит его».

Все предельно ясно и просто: нельзя силой заставить другого верить так, а не иначе. Убеждения не могут быть ни навязаны, ни устранены розгой или каким-либо иным насильственным способом. Человек сам волен выбирать те или иные убеждения, а остальные, если они хотят быть, а не только называться христианами, не вправе силой принуждать его отказаться от того, что он считает истинной. Максимум, что они могут сделать, это то, о чем пишет классик, говоря о людях с иными религиозными взглядами «они нам теперь по вере люди чужие», не вообще чужие в обществе, а по вере чужие. И только.

Если бы именно таким отношением к представителям иных религий отличалась церковь и ее представители, не было бы ни тех гонений, которые совершались в прошлом, ни тех, которые совершаются в наше время. А все благодаря одному лишь следованию евангельскому предписанию. И точка зрения Лескова – это точка зрения православного человека, желающего в своей повседневной жизни руководствоваться этой евангельской заповедью.

Церковь же, как сложный общественный институт, никогда по-настоящему не руководствовалась им и вряд ли будет руководствоваться, так как этот евангельский принцип, если его последовательно применять, означает смерть церкви как института, утрату ею того значения и места, которое она занимала и хочет занимать в российском обществе. На это церковь пойти не может. И платой за это является утрата христианских принципов и как результат – преследование инакомыслящих.

Златоуст: одно лицо и две природы

Кстати, скажем и о Златоусте, так как судя по приведенной цитате у классика, он был весьма толерантен. Но для того, чтобы понять причину такой толерантности, нужно знать условия, в которых Златоуст призывал не преследовать «еретиков». Действительно, данный иерарх призывал: «Христиане не должны уничтожать заблуждение силой и яростью, они должны вести людей к спасению убеждая, наставляя и любя». А в другом месте даже говорил, что лучше претерпевать гонение, чем преследовать других. Более чем похвальная позиция. Но вот кое-что произошло в его жизни, он стал епископом столицы Византии Константинополя, то есть получил видный административный пост того времени, и пост не только церковный, но и государственный.

И… куда девалась его хваленая толерантность к инакомыслящим. Он не только стал призывать к преследованиям, но и сам их организовывал. Он был человеком своего времени. И пока оставался частным лицом, мог позволить себе рассуждать о терпимости и милосердии к «еретикам», то есть рассуждать с точки зрения христианского учения, но когда стал государственным мужем, был просто вынужден говорить то, что от него ожидалось, а ожидалось от него проводить государственную политику, которая заключалась в том, что все так называемые еретики являются государственными врагами, и потому подлежат преследованию. Так что на примере этого церковного иерарха еще раз видно к каким ужасным результатам ведет превращение христианства в государственную религию. Как только это происходит, церковь утрачивает, а фактически предает заветы Христа ради преходящих земных интересов. Более того, на его примере можно увидеть как человек, ранее старавшийся следовать заветам Христа, отказывается от них ради «большой политики». Трагедия церкви и трагедия личности.

И как здесь не привести слова М. Горького, который в рассказе «Покойник» в уста одного из персонажей вложил такую верную мысль: «Так и говорится: хорошее слово – Христово, а дурное – попово…»? Заповеди Христа несут мир, любовь, прощение, то есть все то, что облегчает жизнь людей, а заповеди церкви ведут к насилию, ненависти, преследованиям.

Именно потому она, давно позабыв эти слова Христа и преследуя свои интересы, преследует сейчас свидетелей Иеговы. И движут ею, как все мы понимаем, не радение за чистоту веры, веры отцов и дедов, а обычные земные материальные интересы.

Ведь если бы ее мотивы были иными, она ревностно искореняла бы всяческие заблуждения не взирая на лица. Классик продолжает: «Отпадения от церкви совершаются не в одном нашем слое русского общества: они так же идут вверху, как и внизу…» Иными словами, «еретики» есть не только в среде простого народа, но и в среде высшего класса. И затем он спрашивает: «Что же сделано всем сонмом наших иерархов против сих «поныряющих в домы и пленяющих женищь»? И сам же отвечает: «Ни-че-го! А тут, кажется, много бы можно сделать…»

Да, много можно было сделать. Но куда как сложно делать это в высшем обществе, где слишком большое рвение церкви грозит приобретением могущественных врагов, а также утратой источника финансирования самой церкви, и куда как проще преследовать простых людей инославного вероисповедания, от которых противоборства не жди и которых при случае можно припугнуть силой государства. Это ли не лицемерие?

В качестве заключения

«Но позвольте, - скажет кто-то – слова Лескова касались ситуации, когда российское общество в большинстве своем было православным. И в такой ситуации «еретиков» действительно можно было, после неоднократных увещаний, оставить, так как «они нам теперь по вере люди чужие». Но сейчас ситуация совсем другая. После 70-ти лет атеистического режима невозможно с людьми, которые в подавляющем большинстве не знают что такое церковь и ее учения, но которые уходят во всякие там «секты», поступать по упомянутой заповеди Христа. Для начала нужно построить в современной России православное общество, чтобы затем уже по заповеди Христа увещать «еретиков» и, если они не слушают, считать их «по вере чужими».

Вот, оказывается, откуда ноги растут. Оказывается, все дело в том, что российское общество неправославное, а потому формально не могущее поступать по заповеди Христа и не преследовать «сектантов». Но до 1917 года оно было православным, и почему-то все равно не следовало заповеди Христа, а гнало «еретиков» дальше Сибири, так что и Лесков был вынужден поднять свой голос против такой несправедливости.

А может дело не в этом, или не совсем в этом. Может все дело в страхе, испытываемом самой церковью по поводу того, что российское общество, действительно не склонное к принятию православия, все более и более завоевывается многочисленными «сектами»? Может все дело в том, что церковь, не способная привлечь население к себе (что уже удивительно после тысячи лет православия на Руси), и видя, как это удается «сектантам», пытается помешать им, видя в них угрозу своему существованию?

Неужели для того, чтобы считать «еретиков» «по вере люд[ьми] чужи[ими]» нужно сначала оправославить современную Россию путем выкрикиваний на каждом углу, что Россия – православная страна и путем применения насилия к «сектантам», которые посягают на эту святыню русского народа? Неужели это миссионерский способ Христа и апостолов?

Безусловно нет! И все дело в том, что не заповеди Христа являются главным для православной церкви, а хлыст, который сечет ее противников. Если и до 1917 года (когда страна была православной) и после 1991 года (когда за 70 лет она перестала быть таковой) преследование своих идеологических противников осуществлялось одними и теми же методами, то о каких заповедях Христа может идти речь?