НА ЧЕМ ДОЛЖНА СТРОИТЬСЯ ВЕРА ХРИСТИАНИНА: НА ПИСАНИИ ИЛИ ПРЕДАНИИ?

Существует мнение, что те 27 книг, которые вошли в христианские Писания, известные как Новый Завет, хотя и были авторитетными изначально, но не назывались самими христианами Писанием. И это имеет важное значение, поскольку от ответа на вопрос: считали ли ранние христиане 27 канонических произведений Нового Завета Писанием, зависит подлинность христианской веры.

Поясним. Если ранние христиане не считали ново-заветные произведения Писанием, тогда правы те, кто утверждает, что изначально ново-заветное Писание было лишь преданием, которое было зафиксировано на письме и которое имело тенденцию к невероятному расширению. Отсюда с логикой следует, что для христианской веры важно не только и даже не столько само ново-заветное Писание, сколько предание, лишь малой долей которого считается ново-заветное Писание. Само же ново-заветное Писание, утрируя, было лишь для проформы или даже по недоразумению названо Писанием, хотя для него, следуя данной логике, было бы вполне достаточно называться преданием.

Но если ранние христиане считали ново-заветные книги Писанием, это прокладывает резкую границу между ним и так называемым преданием. И в свою очередь это дает основания считать, что только Писание (мы сейчас говорим о христианских Писаниях, так как именно о них данная статья. Но при этом считаем Писанием и 39 канонических еврейских книг так называемого Ветхого Завета), признаваемое и называемое так ранними христианами, и составляет ту основу, на которой должна строиться христианская вера. Да и само название ново-заветных книг Писанием превращается из пустого звука, каким оно является в первой точке зрения, в то, что отражает действительность. И теперь ново-заветное Писание не только называется Писанием, но и является им на самом деле.

«Как вы лодку назовете, так она и поплывет»

Неоспоримым историческим фактом является то, что книги еврейских Писаний (так называемый Ветхий Завет) с самого начала церковь считала и называла Писанием. Но вот книги Нового Завета, по мнению некоторых исследователей, церковь Писанием не называла, а значит и не считала их Писанием.

Действительно, бросается в глаза то, что христианские писатели раннего послеапостольского периода часто говорили о еврейских канонических книгах как о Писании и были скупы на такое же название для книг Нового Завета.

Но они все же не полностью избегали называть христианские книги Нового Завета Писанием. Так что для объективности и правильного отношения христиан к книгам Нового Завета это следует учитывать. Приведем несколько примеров.

Поликарп Смирнский (умер мученической смертью в середине II века н.э.), который был учеником апостола Иоанна, в дошедшем до нас «письма Филиппийцам» (датируется началом II века н.э.) на его малом пространстве приводит массу ново-заветных цитат, что уже говорит о том, что он весьма уважительно относился к книгам Нового Завета.

Но нас интересует вопрос: при всем его уважении к ново-заветным книгам называл ли он их Писанием? Оказывается, да. Так, в 12 главе своего письма он пишет: «гневаясь, не согрешайте, и «да не зайдет солнце во гневе вашем». Первая часть фразы – это Псалом 4:5 (СП), тогда как вторая – это Ефесянам 4:26 (СП). Но заметьте: обе эти фразы (из Ветхого и Нового Заветов) автор называет Писанием. Некоторые исследователи, исходя из того, что во II в. н.э., ново-заветные книги ещё не назывались Писанием, считают, что Поликарп называл Писанием только Ветхий Завет и ошибочно отнес цитату из Ефесянам к Ветхому Завету. Но вряд ли с этим можно согласиться, поскольку Поликарп был прекрасно знаком как с книгами Ветхого Завета, так и с книгами Нового Завета, и на небольшом пространстве своего письма вряд ли допустил бы такую ошибку. Тем более, что в самом произведении он выдает прекрасное знакомство с корпусом писем Павла, а потому ошибочно отнести его слова из Ефесянам 4:26 к Ветхому Завету он вряд ли мог.

Другим примером того, что в ранее время книги Нового Завета все же назывались христианами Писанием, является письмо Климента Римского христианской общине в городе Коринф (в исторической литературе оно известно под названием 1 Коринфянам Климента Римского). Написано это произведение было в 96 году н.э., то есть в том же году, когда был жив апостол Иоанн и когда он написал книгу Откровение (а в 98 году н.э. он написал свое Евангелие и три послания).

Так, в 34 главе он пишет: «Ибо говорит Писание: «око не видало, и ухо не слыхало, и на сердце человеку не приходило то, что Он уготовал уповающим на него». Хотя некоторые считают, что это цитата из Исаии 64:4, но все же эти слова больше напоминают слова Павла и 1 Коринфянам 2:9, где Павел цитирует слова пророка Исаии и именно в том виде, как это затем приводит Климент. Итак, очевидно, что Климент называет именно ново-заветное произведение Писанием. Хотя мы и не будем настаивать, тем более, что есть еще более яркий пример того, что автор считал книги Нового Завета Писанием.

В другом месте автор пишет: «… да будет далеко от нас сказанное в Писании, где оно говорит: «несчастны двоедушные, колеблющиеся душою и говорящие: это мы слышали и во время отцов наших, но ничего такого с нами не случилось». Безусловно, это не дословная передача 2 Петра 3:4, но мысль явно из этого новозаветного произведения, поскольку нигде больше, ни в Ветхом ни в Новом Завете, эта фраза не встречается. Но примечательно, что предваряя эту цитату, Климент пишет «сказанное в Писании», что говорит о том, что для него 2 Петра было не просто авторитетным христианским произведением, но и Писанием. Так что мы видим, что тенденция относить ново-заветные книги к Писанию имела место уже в I веке н.э., что опровергает мнение о том, что даже в более позднее время эти произведения еще не назывались Писанием.

Кстати, о 2 Петра. В 3 главе 16 стихе автор относит письма Павла к Писаниям. В Синодальном переводе мы читаем: «как он (Павел) говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания».

Считается, что 2 Петра – это произведение II века н.э. И одной из причин этого мнения является принятый тезис о том, что в более ранее время христианские произведения, вошедшие в ново-заветный канон, не назывались Писанием. Но привлечение данных из 1 Коринфянам Климента Римского дает нам все права утверждать, что уже по крайней мере в конце I века н.э. было принято называть ново-заветные произведения Писанием. И у нас нет веских оснований сомневаться, что и несколькими десятилетиями ранее к письмам Павла относились иначе. И 2 Петра является доказательством этого.

К тому же, если мы сравним использование слова «Писание» во 2 Петра 3:16 с тем, как оно использовалось в тех местах, где слово «Писание» применялось к еврейским Писаниям, мы сможем убедиться, что и те и другие назывались Писанием. Так, в Евангелии от Иоанна 5:39 Иисус призывает иудеев «исследовать Писания», подразумевая еврейские Писания, единственные и авторитетные для его слушателей, в греческом подлиннике стоит слово γραφάς (графас), переводимое как «Писание». Или Евангелие от Марка 12:10, где Иисус говорит о чтении Писания, подразумевая под ним еврейские Писания, и где используется слово γραφὴν (графен), переводимое как «Писание». Но если мы рассмотрим 2 Петра 3:16, то в этом месте встретим то же слово γραφὰς (графас). Это убедительно свидетельствует о том, что ранние христиане уже с I века н.э. ново-заветные книги считали таким же Писанием, как и еврейские Писания.

В дальнейшем тенденция называть произведения Нового Завета только усиливается.

Так, в произведении «Акты лионских мучеников» (вторая половина II в. н.э.), в котором тоже очень много ново-заветных цитат, можно прочесть следующее: «да исполнится Писание: «Неправедный пусть еще делает неправду, и святой да освящается еще». Это цитата из Откровения 22:11. И она предваряется словом «Писание». А это говорит о том, что на территории современной Франции уже примерно через 50-70 лет после написания книги Откровения (96 год) эта книга не только имела хождение и авторитет апостольского произведения, но и о том, что через те же 50-70 лет эта книга была названа Писанием, как до этого Писанием были названы христианами ветхозаветные книги. Это, в свою очередь, помогает по-другому посмотреть на проблему наименования новозаветных книг Писанием. Так что очевидно, что для автора/авторов ново-заветная книга рассматривалась как Писание.

И это тем более поразительно, если учесть, что в более позднее время шли споры о достоверности книги Откровения, а некоторые даже не хотели включать ее в ново-заветный канон. Для автора/авторов же рассматриваемого произведения Откровение было не только авторитетным христианским произведением, но и Писанием. И это говорит, во-первых, о том, что если даже такая «проблемная» книга как Откровение была названа Писанием, то тем более те книги Нового Завета, которые считались беспроблемными, можно назвать Писанием. А во-вторых, что именно церковь, которая приписала себе всю честь за составление канона Нового Завета, виновна в том, что некоторые ново-заветные книги, ранее считавшиеся бесспорными, авторитетными и относящимися к Писанию, стали подвергаться сомнению вплоть до того, что их хотели исключить из ново-заветного канона.

Также стоит еще раз обратить внимание на то, что ново-заветные произведения намного реже называются Писанием, чем произведения Ветхого Завета. Но это не обязательно говорит о том, что христиане, которые уважали и пользовались книгами, составляющими Новый Завет, относились к ним не как к Писанию, а как к преданию. Действительно, они редко использовали слово «Писание» применительно к книгам Нового Завета, и приведенные авторы являются, так сказать, теми немногими, кто это делал. Но в то же время христианские писатели употребляли выражения «Господь сказал» или «Господь говорит в Евангелии», «написано», «пророческое слово» (при этом идет ссылка на мысль из ново-заветного произведения). И вполне вероятно, что для этих писателей подобные выражения были всего лишь синонимами понятия «Писание». Ведь вряд ли они подходили к данному вопросу с такой научной скрупулезностью, как это принято делать сейчас, решая вопрос о том были ли ново-заветные книги для ранних христиан Писанием или нет. Вряд ли эти писатели вообще осознавали эту «проблему» и вероятно они очень удивились бы, если бы кто-то сказал им, что поскольку они не называли или называли редко книги Нового Завета Писанием, они их не считали таковыми.

Итак, из этого краткого обзора можно сделать вывод, что несмотря на небольшое количество данных, мы все же имеем основания считать, что в церкви послеапостольского периода ново-заветные книги считались не только авторитетными, но и назывались Писанием. И при этом они были четко отделены от остальных церковных произведений, некоторые из которых хотя и считались авторитетными в церкви, тем не менее никогда не входили в ново-заветный канон. Так что граница была довольно четкой.

Вера христианина должна основываться исключительно на Писании

И в заключении хотелось бы обратить внимание на то, что в начале статьи было названо основанием христианской веры. А для этого предлагаем нашим читателям вернуться ко 2 Петра. Как уже было сказано, некоторые исследователи считают, что эта ново-заветная книга была написана в II веке н.э. Допустим, что это так, хотя многие факты говорят в пользу I века. Но допустим, что это так. Тогда возникает закономерный вопрос: почему такое позднее христианское произведение вошло в канон Нового Завета? «А почему оно не могло в него войти?» - спросит кто-то. Тогда уточним вопрос: почему 2 Петра вошло в канон Нового Завета, тогда как другие христианские произведения из того же II века и считавшиеся весьма и весьма авторитетными, в ново-заветный канон не вошли? Почему такое произведение как 2 Петра, которое некоторыми датируется II веком н.э., в Новый Завет вошло, тогда как авторитетное в ранней церкви произведение «Дидахе» (известное под названием «Учение двенадцати апостолов»), которое принято датировать даже более ранним временем чем 2 Петра, в Новый Завет не вошло? Почему «Пастырь Герма», которое датируется исследователями примерно тем же временем, что и 2 Петра, и которое было весьма почитаемо в ранней церкви, не вошло в Новый Завет? И это вопросы не исследователям. Это вопросы церкви. Конечно, она может привести разные аргументы. Но ведь мы говорим о Писании и предании как основании веры. Что важнее: Писание, предание или оба? Если оба, то каково их взаимное расположение, что снова возвращает нас к вопросу: что важнее – Писание или предание?

Почему церковь «канонизировала» 2 Петра, но не канонизировала «Дидахе», «Пастырь Герма»? Ведь и они были весьма авторитетными? Почему она не канонизировала их, тем более, что сама церковь находит возможным вносить в предание не только Священные Писания, но и те произведения, которые не входят в Писание? Где граница между Писанием и преданием, или они размыты и даже совершенно исчезли, а от названия «Писание» осталась лишь оболочка?

И здесь мы хотим сказать, что граница между Писанием и преданием действительно существует. Но только не какая-то эфемерная, как тому учит церковь, а вполне реальная. И реальность этой границы заключается в том, что есть Писание, а есть предание. И не следует путать одно с другим: все, что не является Писанием, является преданием. И поскольку Иисус Христос, уча людей, всегда цитировал Писание, мы хотим четко сказать, что только Писание является основанием христианской веры. Если это не так, если Писание только часть предания, то ничего не мешало церкви включить в ново-заветный канон 28 книгу, 29, 30…, тем более, что авторитетных и не менее древних, чем 2 Петра (если стать на точку зрения исследователей, которые датируют это произведение II веком н.э.) у церкви хватало. Но этого не было сделано.

И здесь мы переходим к вопросу о том, чья же заслуга в том, что 27 книг были признаны каноническим Новым Заветом? Церковь ответит, что в этом ее заслуга. Но после того что мы сказали, а именно, что церкви ничто не мешало внести в ново-заветный канон больше чем 27 книг, но она этого не сделала, не говорит ли это о том, что в данном деле у нее нет никакой заслуги?

Но тогда чья это заслуга? Только Иеговы Бога, который не только вдохновил написание 27 книг христианских Писаний, но и следил как за их сохранностью, так и за тем, чтобы в эти христианские Писания не проникли никакие иные, невдохновленные им произведения?

Так что если искать того, кто первым четко отделил человеческое предание от божественного христианского Писания, а вернее сказать, даже не имел мысли соединять одно с другим, то следует назвать Иегову Бога. 

Было бы хорошо, чтобы церковь с него брала пример, а не смешивала предание с Писанием и тем более не называла Писание всего лишь частью предания. 

ПОДЕЛИСЬ В СОЦ СЕТЯХ!