БЫЛИ ЛИ РАННИЕ ХРИСТИАНЕ ЭКСТРЕМИСТАМИ? ЧАСТЬ 2.

БЫЛИ ЛИ РАННИЕ ХРИСТИАНЕ ЭКСТРЕМИСТАМИ?

ИЛИ

О ТОМ, ЧТО ИСТОРИЯ ПОВТОРЯЕТСЯ.

ЧАСТЬ 2

(по материалам переписки правителя малоазийской

провинции Вифиния Плиния Младшего и императора

Римской империи Траяна, начало II века н.э.)

Прочтя ПЕРВУЮ ЧАСТЬ, у иного читателя может сложиться впечатление, что ранних христиан преследовали исключительно за имя, а не за преступления. Но такой вывод будет несколько преждевременным. Рассмотрим, почему это так.

Безусловно, в обычном понимании христиане не совершали преступления, что стало очевидно как для Плиния, так и в ходе судебного разбирательства в Верховном суде Российской Федерации. Что имеется в виду? Чтобы это понять, приведу пример. Когда вы, из личных соображений или принципов не участвуете в том или ином мероприятии на работе, которое не имеет непосредственного отношения к производству и которое не нарушает ни распоряжения по предприятию, ни КЗоТ, ни какой-либо иной закон государства, будет ли это преступлением? Вопрос странный, так как всем ясно, что это не является преступлением. Но будет ли ваш отказ «преступлением» против корпоративного духа предприятия, против чувства коллективизма, то есть против общественного мнения, сложившегося в коллективе? Скорее всего, да. Нечто подобное произошло в случае с ранними христианами. Произошел, так сказать, конфликт, как бы мы это назвали сегодня, между общечеловеческими ценностями и ценностями общества и государства, между общим и частным. Против общечеловеческой морали христиане не совершили никакого преступления, но они были «преступниками» против устоев римского государства и общества.

Если обратиться к истории, то христианство практически во всех главных сферах общества бросало ему вызов. Римское государство признавало лишь национальные религии, и то лишь в том случае, если национальные боги и жители покоренных Римом племен и государств признавали римских богов. Христианство же не было национальной религией, а религией универсальной, предназначенной для всех. Христианство даже мысли не допускало об экуменизме, считая лишь себя носителем истины в последней инстанции, отвергая все остальные культы и религии.

Интересно, как «правоверные» римляне должны были относиться к христианам, которые не просто проповедовали такие идеи, но даже гордились ими и говорили о заблуждениях языческой религии, какой бы она ни была? Как образованные язычники должны были реагировать на то, что «грубые мужланы, валяльщики, шерстобитчики», как их в том же II веке, но уже во второй его половине, назвал Цельс, заявляли, что знают абсолютную истину, а они, философы от утробы матери, жалкие позеры? Какие чувства должно было это у них это вызывать, когда они видели такую претензию на обладание высшей истиной со стороны христиан и когда слышали, как они проповедуют ее на всех углах улиц, в городах и в деревнях, на морских побережьях и на проселочных дорогах? Какие чувства возникали у римлян, когда они видели в христианстве не только сброд из разных народов, отвергающих все остальные религии и гордящихся лишь своей, единственно истинной, но когда они видели всяческое отсутствие храмов, жертв, религиозных изображений, сложных ритуалов и обрядов, то есть всего того, что в ту эпоху, а порой и в наше время, считается атрибутами истинной религии? Какие чувства у них вызывало то, что христианство возникло всего несколько десятилетий назад, что не прошло и столетия после смерти его основателя, а его последователи не только повсеместно распространили его учение, но всячески пытаются доказать, что они древняя религия, такая же древняя, как иудаизм, и даже древнее, чем любая из языческих религий, так как уверяют, что все жившие до Христа мудрецы так или иначе провозглашали христианские истины, среди которых наиболее преуспел Моисей? Какие чувства и мысли это должно было вызывать у римлянина, когда он видел, что христианство возникло совсем недавно, еще при его прадедах или даже дедах, и когда для того же римлянина именно древность и все с нею связанное, было синонимом истинности религии?

Кстати, такой, как бы это сегодня назвали, яростный прозелитизм и миссионерство, которым отличались в то время христиане, крайне раздражал римлян. Ни одна религия той эпохи не занималась таким планомерным обращением в свои ряды всех без разбора. Даже религия иудеев, которую римляне терпели, не занималась обращением в свои ряды с таким размахом, как это делали христиане. Как заметил историк Гиббон, иудаизм, как религия, прекрасно подходил для обороны, а не для нападения, а вот христианство как раз и шло в наступление. Неудивительно, что в среде язычников возник устойчивый миф, что христиане хотят обратить в свою веру весь мир, даже императоров, они хотят завоевать весь мир. Интересно, а этот миф, случайно, не был порожден такими себе «сектоведами» от господствующего вероисповедания Римской империи, которые боялись, что их «единственно истинная» религия пострадает, если не взяться за этих «сектантов»?

Кстати, о государственной религии. Религия Римской империи была государственной в буквальном смысле этого слова, так как ее Великим понтификом был римский император, совмещавшим и светскую и религиозную власть в своем лице. Кроме того Римская империя, ее идейная (на самом деле во многом религиозная) основа, была чужда идее личных убеждений. Иными словами, жрецы в империи одновременно были и государственными чиновниками, которые, как и любые иные чиновники, следили не за глубиной и искренностью убеждений подчиненных им лиц, а лишь за внешним соблюдением обрядов государственной религии, полагая лишь в этом залог политической благонадежности подданных (да и как могло быть иначе, если Римская империя вобрала в себя множество религий и культов, обязав их быть лояльными к римским богам, а через них – римской власти?).

Христианство же провозгласило принцип личных отношений с Богом, тем самым производя в буквальном смысле переворот в мировоззрении своей эпохи. Ведь Сенека, писал, что мудрый человек будет соблюдать обычаи древней религии не потому, что считает это служением богу, а потому, что так предписано в римских законах, то есть это прерогатива государства и нужно поступать так, как велит государство, даже если сам ты считаешь по-другому. Или вот что Меценат, по Диону Кассию, говорил перед императором Августом: «сам почитай богов непременно по отеческим законам и других принуждай почитать таким же образом. Тех же, кто вводит что-нибудь чуждое, преследуй и наказывай не только за то, что они презирают богов и все другое, но и за то, что они, вводя новые божества, соблазняют к принятию новых законов; отсюда происходят потом заговоры и тайные союзы».

И когда христиан, которые не признавали богов и не поклонялись им, обвиняли в атеизме, они искренне недоумевали и защищались, говоря: «Какие же мы атеисты? Мы чтим единственного истинного Бога, то есть того Бога, о котором говорят и самые образованные из вас, нехристиан». Но это был «глас вопиющего в пустыне», так как для императора-понтифика, жреца-чиновника было важным не личные убеждения, а дела, не слова о том, что христиане не преступники, что они законопослушные граждане, а почитание римских божеств, отказ от которого уже являлось преступлением, так как нарушало римские законы. Говоря современным языком, это было подрывом безопасности государства, религиозная идеология которого считалась далеко не последним фактором, укрепляющим ее. Христианство рассматриваемого периода подпадало под категорию тайных, а потому опасных культов, и по этой причине оно объявлялось вне закона.

Таким образом, как уже было сказано, политические и религиозные мотивы преследований ранних христиан были тесно переплетены в рассматриваемую эпоху в Римской империи. Не почитая богов, христианин становился виновен не только в нарушении освященных временем религиозных традиций Рима, что настраивало против него общественное мнение, он становился виновен и в нарушении законов империи, которые обязывали чтить национальных богов. А когда с периода Принципата императоры стали приобретать божественные черты и возник императорский культ, обязывающий граждан, в доказательство своей политической благонадежности, поклоняться и императору, христиане, отказываясь это делать, подпадали под статью об оскорблении величия императора и становились государственными преступниками.

Таким образом становится понятно, что никаких специальных законов, направленных против христиан, и не нужно было издавать, чтобы их преследовать. Сам факт их существования, а вернее их мировоззрение, делало их «преступниками» при том, что никаких преступлений в обычном понимании этого слова они не совершали. Эта ситуация напоминает ситуацию в современной Эритрее, когда власть страны указала какие религии имеют право на существование в государстве, а остальные поставила вне закона, так что их приверженцы как бы и не существуют юридически и являются «преступниками» по самому имени, тогда как на самом деле ни одного преступления не осуществили. Эта ситуация в Римской империи напоминает ситуацию в любой современной стране, в которой религиозная идеология провозглашается государственной и единственно истинной, а все остальные автоматически теряют право на существование. Таким образом неизбежность гонений на христиан в Римской империи лежала в самом существе языческого государства и в отличительных особенностях христианства, которые были непонятны римлянам.

После этой небольшой исторической справки предоставим читателям самим проводить параллели между ситуацией, в которой оказались христиане в начале II века н.э., и Свидетели Иеговы в России в начале XXI века н.э., так как это выходило бы за рамки этой статьи, в которой внимание сосредоточивается на анализе переписки римского императора и наместника Вифинии и проведении параллелей на основании этого анализа с ситуацией в России, возникшей после 20 апреля 2017 года.

Теперь же вернемся к самой переписке.

Чтобы было более понятно, приведем уже ранее цитированные слова из письма Плиния. «Когда они вслед за мною обратились с воззванием к богам, воздали поклонение твоему изображению, которое для этой цели я приказал принести со статуями богов, чрез воскурение перед ним фимиама и возлияния вина, и когда сверх того произнесли проклятие на Христа (действительных христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих действий), я нашел возможным отпустить их…», а «тех, которые упорствовали, приказывал отвести на смертную казнь». Об отступниках от христианства он пишет: «Все они почтили твое изображение и статуи богов и прокляли Христа…», так что наместник отпустил и их, а не только тех, кто христианами никогда не были. Теперь дальнейшие его слова: «Но я не нашел ничего другого, кроме суеверия грубого и безмерного». Пока достаточно. Почему Плиний наказывал христиан, хотя, как сам же был признался, «не нашел ничего другого», то есть преступлений? Почему он отпускал тех, кто не был или перестал быть христианином? Ответ очевиден: не за преступления в обычном смысле этого слова, так как их не было, а за «преступления» против общества, за то, что христиане, ранее бывшими добропорядочными гражданами с точки зрения римского государства, осмелились противоречить всему тому, что считалось истинным для римского государства и его граждан, то есть стали недобропорядочными» с точки зрения государственной морали. Тем самым Рим поставил свои узкогосударственные, искусственные, интересы выше общечеловеческих. Но именно христиане своей кровью выстрадали эти общечеловеческие ценности, именно им мы обязаны тем правам и свободам, которые есть в цивилизованном мире.

Плиний пишет, что христианство являлось «суеверием грубым и безмерным», так что именно за это оно и было наказано римской властью. Не то же ли мы видим в России после решения Верховного суда 20 апреля 2017 года, когда свидетели Иеговы наказываются за свои убеждения, противоречащие общепринятым взглядам в обществе? Не это ли было в эпоху Траяна и Плиния?

Снова дадим слово наместнику: «Дело, мне кажется, заслуживает внимания, особенно в виду большого количества замешанных в нем. Множество людей всякого возраста, положения, и мужчин и женщин, вовлечены в опасность, будут и потом подвергаться ей. Зараза этого суеверия распространилась не по городам только, но и по селам и по деревням, хотя, кажется, можно остановить её и поправить дело. По крайней мере известно теперь, что опустевшие было храмы начали опять привлекать поклонников, прекратившиеся на долгое время жертвоприношения возобновились, и стал находить сбыт корм для жертвенных животных, имевший доселе весьма лишь немногих покупателей. Отсюда легко можно заключить, какое множество людей может быть приведено к порядку, если дать место раскаянию».

Вот она, вся суть преследования ранних христиан государством. «Большое количество замешанных в (христианстве)… Множестве людей всякого возраста… вовлечены в опасность (и) будут потом подвергаться ей… (христианство) распространилось.. по городам… селам и по деревням… (храмы) опустели… (жертвы) имеют… весьма лишь немногих покупателей». Вот оказывается в чем «преступление» христиан: их много, а значит они занимаются миссионерством, простые люди в опасности и если им не помочь, то они и впредь будут ей подвергаться, традиционная религия страдает, так как уменьшается количество ее поклонников. Это лишь некоторые из «преступлений», которые совершали христиане уже самим своим существованием. Проницательный читатель, думаю, найдет и другие параллели и увидит еще больше христианских «преступлений» того периода.

И как здесь не вспомнить уже упомянутые факты и не провести параллели?

Христианство II века н.э. привлекло множество в свои ряды, то есть занималось миссионерством и в этом его «преступление» против устоев общества, которое в религиозном отношении должно быть статично, не должно происходить каких-либо изменений, разве что по инициативе государства.
А тут эти христиане, без санкции государства, распространяют «нетрадиционные», а потому вредные ля государства и общества идеи. История повторяется, когда истец утверждает, что благотворительностью и социально полезной деятельностью свидетели Иеговы занимаются лишь ради проведения своей миссионерской деятельностью, тем самым давая понять суду, что делиться своими убеждениями с окружающими является преступлением. Не потому ли это является «преступлением», что это противоречит устоям современного общества, должного, по мнению некоторых, развиваться на своих исконных традициях? История повторяется…

Христианство II века н.э. подвергло и будет подвергать вовлеченных и вовлекаемых в него опасности. На суде истец тоже неоднократно указывал на опасность, которую несут учения и деятельность свидетелей Иеговы, утверждая об «угрозе нарушения прав человека и гражданина». Но как следует из стенографии заседания суда, адвокаты безуспешно пытались выяснить, какие именно нарушения прав человека имелись в виду. Может их и не было, ведь Плиний тщательно искал, но не нашел? Нет, они есть. Но это опасности и «нарушения прав человека и гражданина» не обычные, а гражданина определенного мировоззрения, который, как и Плиний считал христианство грубым суеверием, считает учения и идеи свидетелей Иеговы таким же суеверием. И снова «преступление» против общественного мнения или того, что за него выдают в средствах массовой информации. История повторяется…

Христианство II века н.э. привело к запустению храмов. Не того же ли боится истец и своим иском пытается защитить свои исконные традиции и верования, утверждая, что от их соблюдения и отстаивания зависит сила государства и нации? Вспомним слова одного из адвокатов ответчика, который сказал: «Ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы совести и вероисповедания, свободы слова и права на распространение информации не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными или религиозными предпочтениями. Иное означало бы отступление от конституционного требования необходимости, соразмерности и справедливости ограничений прав и свобод человека и гражданина».
Не свидетельствует ли это о том, что как и в случае христиан II века н.э., свидетелей Иеговы судят не за реальные преступления, а за преступления против «общепринятых представлений», «устоявшихся традиционных взглядов и мнений», за «противоречие с морально-нравственными или религиозными предпочтениями», принятыми в российском обществе? Ответ очевиден. История повторяется…

И это можно понять в связи с римским обществом. Каким бы оно ни было развитым и цивилизованным, но оно не может сравниться с уровнем цивилизации современного западного общества и стран, которые стремятся построить гражданское общество, среди которых и Россия. Но решение Верховного суда Российской Федерации дало понять, что российское государство и общество находится на уровне эпохи римской империи. Этот горький факт очень печалит.

Готовя эту статью, мы одновременно думали и о том, как ее закончить. Прочтя то, как протоиерей В. Чаплин прокомментировал данное решение Верховного сыда Российской Федерации, решил сочинить анекдот. Спустя время, читая статью В. Г. Короленко «Дело Бейлиса», захотели включить заключительные слова его статьи в свою, но вот сейчас на ум пришли слова Чаадаева из его «Апологии сумасшедшего».

Какое же окончание выбрать? Мы выберем все. И приведем их в том порядке, в каком они появлялись.

Комментируя решение Верховного суда Российской Федерации о ликвидации УЦ и около 400 МРО свидетелей Иеговы в России, протоирей Всеволод Чаплин заявил, что решение суда нужно уважать. Вот по этому поводу приводим анекдот собственного сочинения. Но анекдот не в современном пошло-вульгарном смысле, а в традициях русских классиков XIX века.

— Для чего вам другое свидетельство? – воскликнул в исступлении превосвященник, указывая пальцем на Иисуса Христа и разрывая на себе одежду – Теперь вы слышали его богохульство?

— Он заслуживает смерти! – послышалось со всех сторон.

— Это мой любимый Сын, которого я одобряю – вдруг послышалось в тот же миг с неба – его слушайте.

В Синедрионе повисла пауза, которую прервал превосвященник, который устремив взгляд в небо сказал:

— Решение суда нужно уважать…

В 1913 году дело киевского еврея Бейлиса, который обвинялся в ритуальном убийстве христианского мальчика, всколыхнуло всю обширную Российскую империю.

Отсутствие доказательств его виновности привело к его оправданию. Но вот что сообщает очевидец самого процесса, его решения и последствий этого решения Короленко.

Возле суда собралось довольно много людей, как еврейской, так и нееврейской национальности. Все они ожидали исхода дела. Вдали собралась кучка черносотенцев, тоже ожидавших решения и готовых учинить погром как только станет известно, что приговор обвинительный. Но… присяжные оправдали Бейлиса. «Внезапно физиономия улиц меняется. – пишет Короленко – Виднеются многочисленные кучки народа, поздравляющие друг друга. Русские и евреи сливаются в общей радости. Погромное пятно у собора сразу теряет свое мрачное значение. Кошмары тускнеют». Всеобщая радость, черносотенцы же разошлись не солоно хлебавши. Это было настоящее торжество справедливости. Как жаль, что оно не повторилось чуть более ста лет спустя в России, где Свидетелей Иеговы и тех, кто изучает с ними Библию около трехсот тысяч. Как жаль, что это привело к всплеску насилия на религиозной почве в стране, которая является светским государством.

Но все искренние люди надеются, что российские власти восстановят справедливость, и мирным христианам, какими являются Свидетели Иеговы во всем мире, в том числе и в Российской Федерации, будет возвращено гарантированное Конституцией право на мирные религиозные собрания и право делиться своими убеждениями с другими.

Российские власти заботятся о внутренней и внешней безопасности государства, которое многократно в истории подвергалось внешней агрессии и несколько раз внутреннему распаду. И эта забота естественна. Но в демократической стране нельзя этим прикрывать ограничения и нарушения прав гражданина, и прежде всего человека, на свободное исповедание своих взглядов, в том числе и религиозных, тем более если при этом нет доказательств экстремизма этих взглядов, а есть мировой опыт положительного влияния этих взглядов на общество. И в связи с этим хотим привести слова Чаадаева: «Прекрасная вещь - любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное - это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знания, создает духовные наслаждения, приближает людей к Божеству. Не через родину, а через истину ведет путь на небо» (Апология сумасшедшего).

Здесь есть о чем подумать. Любовь к отечеству, какой бы она ни была сильной и возвышенной, а для некоторых святой, является лишь частностью. Надо всем господствует истина и ее носитель Бог. Конечно, хотелось бы, чтобы частное не входило в противоречие с общим, хотелось бы, чтобы любовь к отечеству, которая движет некоторыми людьми, в том числе и наделенными властью, не входила в противоречие с любовью к истине. Но порой это неизбежно. В такой ситуации хотелось бы, чтобы частному, каким бы важным оно кому-то ни казалось и каким бы ни было, не приносилось в жертву наиболее ценное – истина.

И теперь ознакомившись с этой историей и проведя параллели, делайте выводы, и не сильно удивляйтесь почему сегодня свидетели Иеговы - экстремистская организация и почему свидетелей Иеговы признали экстремистами? Да, свидетели Иеговы - экстремисты, но это только в глазах противников - людей, но не в глазах Бога.

ПОНРАВИЛОСЬ? ДЕЛИСЬ С ДРУЗЬЯМИ В СОЦ СЕТЯХ!

Читайте также: