Имя Бога в произведениях русского искусства

Это имя Бога  - Иегова еврейскими буквами, 

в древних библейских рукописях оно встречается более 7000 раз! 

Сегодня Имя Божие многие религиозные деятели стараются умалить. 
В Ватикане, например, издан указ о неупотреблении имени "Иегова" при проведении католических служб. А в Православных церквях уже давно не упоминают это Славное имя. 

В России даже пытаются запретить один из современных переводов-перевод Нового Мира, в котором имя Бога Иегова, восстановлено там, где оно встречается в древних рукописях. Данный перевод согласно религиоведческой экспертизе обвиняют в экстремизме, и одна из главных причин экстремизма, это то, что в нем употребляется имя Бога Иегова. 
Согласно этой логике, в России нужно запретить и объявить 
экстремистскими все произведения знаменитых русских писателей. Как видно из приведённых ниже публикаций и церковные служители, и литераторы были хорошо осведомлены как звали Бога-Отца: Иегова (Егова).  

Многие писатели русской культуры хорошо знали и часто употребляли имя Бога Иегова в своих произведениях. Посмотрите ниже, только некоторые произведения:

Пушкин А., «Из письма к Вигелю»:

Проклятый город Кишенев!

Тебя бранить язык устанет.

Когда-нибудь на грешный кров

Твоих запачканных домов

Небесный гром конечно грянет,

И — не найду твоих следов!

Падут, погибнут пламенея,

И пестрый дом Варфоломея

И лавки грязные жидов:

Так, если верить Моисею,

Погиб несчастливый Содом.

Но с этим милым городком

Я Кишенев равнять не смею,

Я слишком с библией знаком,

И к лести вовсе не привычен.

Содом, ты знаешь, был отличен

Не только вежливым грехом,

Но просвещением, пирами,

Гостеприимными домами

И красотой нестрогих дев!

Как жаль, что ранними громами

Его сразил Еговы гнев!

В блистательном разврате света,

Хранимый богом человек

И член верховного совета,

Провел бы я смиренно век

В Париже ветхого завета!

Но в Кишиневе, знаешь сам,

Нельзя найти ни милых дам,

Ни сводни, ни книгопродавца.—

Жалею о твоей судьбе!

Не знаю, придут ли к тебе

Под вечер милых три красавца;

Однако ж кое-как, мой друг,

Лишь только будет мне досуг,

Явлюся я перед тобою;

Тебе служить я буду рад —

Стихами, прозой, всей душою,

Но, Вигель — пощади мой зад!

Маяковский В., «Война и мир»:

Трясутся ангелы.

Даже жаль их.

Белее перышек личика овал.

Где они —

боги!

«Бежали,

все бежали,

и Саваоф,

и Будда,

и Аллах,

и Иегова.

Жуковский В., «Библия»:

Кто сердца не питал, кто не был восхищён

Сей книгой, от небес евреем вдохновенной!

Её Божественным огнём воспламенён,

Полночный наш Давид на лире обновлённой

Пророческую песнь псалтыри пробуждал, -

И север дивному певцу рукоплескал.

Там, там, где цвёл Эдем, на бреге Иордана,

На гордых высотах сенистого Ливана

Живёт восторг; туда, туда спеши, певец;

Там мир в младенчестве предстанет пред тобою

И мощный, мыслию сопутствуем одною,

В чудесном торжестве творения Творец...

И слова дивного прекрасное рожденье,

Се первый человек; вкусил минутный сон -

Подругу сладкое дарует пробужденье.

Уже с невинностью блаженство тратит он.

Повержен праведник - о грозный Бог! о мщенье!

Потоки хлынули... земли преступной нет;

Один, путеводим Предвечного очами,

Возносится ковчег над бурными валами,

И в нём с надеждою таится юный свет.

Вы, пастыри, вожди племён благословенных,

Иаков, Авраам, восторженный мой взгляд

Вас любит обретать, могущих и смиренных,

В родительских шатрах, среди шумящих стад;

Сколь вашей простоты величие пленяет!

Сколь на востоке нам ваш славный след сияет!..

Не ты ли, тихий гроб Рахили, предо мной?..

Но сын её зовёт меня ко брегу Нила;

Напрасно злобы сеть невинному грозила;

Жив Бог - и он спасён. О! сладкие с тобой,

Прекрасный юноша, мы слёзы проливали.

И нет тебя... увы! на чуждых берегах

Сыны Израиля в гонении, в цепях

Скорбят... Но небеса склонились к их печали:

Кто ты, спокойное дитя средь шумных волн?

Он, он, евреев щит, их плена разрушитель!

Спеши, о дочь царей, спасай чудесный чёлн;

Да не дерзнет к нему приблизиться губитель -

В сей колыбели скрыт Израиля предел.

Раздвинься, море... пой, Израиль, искупленье!

Синай, не ты ли день завета в страхе зрел?

Не на твою ль главу, дрожащую в смятенье,

Гремящим облаком Егова низлетел?

Скажу ль - и дивный столп в день мрачный,

в ночь горящий,

И изумлённую пустыню от чудес,

И солнце, ставшее незапно средь небес,

И Руфь, и от руки Самсона храм дрожащий,

И деву юную, которая в слезах,

Среди младых подруг, на отческих горах,

О жизни сетуя, два месяца бродила?..

Но что? рука судей Израиль утомила;

Неблагодарным в казнь, царей послал Творец;

Саул помазан, пал - и пастырю венец;

От племени его народов Искупитель;

И воину-царю наследник царь-мудрец.

Где вы, левиты? Ждёт божественный строитель;

Стеклись... о, торжество! храм вечный заложен.

Но что? уж десяти во граде нет колен!..

Падите, идолы! Рассыпьтесь в прах, божницы!

В блистанье Илия на небо воспарил!..

Иду под вашу сень, Товия, Рагуил...

Се мужи промысла, Предвечного зеницы;

Грядущие лета как прошлые для них -

И в час показанный народы исчезают.

Увы! Сидон, навек под пеплом ты утих!..

Какие вопли ток Ефрата возмущают?

Ты, плакавший в плену, на вражеских брегах,

Иуда, ободрись; восходит день спасенья!

Смотри: сия рука, разитель преступленья,

Тирану пишет казнь, другим тиранам в страх.

Сион, восторжествуй свиданье с племенами;

Се Эздра, Маккавей с могучими сынами;

И се Младенец-Бог Мессия в пеленах.

Державин Г., «Введение Соломона в судилище»:

Восшел Давид в сень правды,

А с ним и Соломон, —

Где казнь на злых, благим награды,

Законы, врезанны святым жезлом

В скрижаль сапфирну, вкруг златую,

Хранимы в род и род. Вошел и сел на трон!

Велел с собой воссесть и сыну одесную;

Старейшины пред ним, склонившися челом,

По манию его воссели

В молчаньи на своих местах.

Невидимо на высотах

Псалтыри струны загремели:

«Боже! дай царю Твой суд

И цареву сыну правду,

Да народу подадут

И защиту и награду.

Да на горы мир сойдет,

Правосудие в долины;

Бедных да спасет от бед,

Плачущих от злой судьбины.

Да смирит клеветников

И, как солнце ввек сияет

И луна меж облаков,

Так блистать на троне станет.

Так сойдет он в низкий дом

С высочайшего престола,

Как снисходит дождь на холм

И роса на сушу дола.

Истина во всех сердцах,

Правда в людях населится,

И в его блаженных днях

Счастие возобновится.

Падши, пыль полижут ног

Орды перед ним азийски,

И бесценности в залог

Принесут цари фарсийски.

Да помолятся уму

В нем подсолнечной владыки;

Поработают ему

Подчинившися языки,

И покажут, что он был

Щит от сильных всем бессильным,

Вдов и сирых прокормил

Током благости обильным;

Подданных жалел лить кровь,

Ограждал от лихв, неправды,

И к себе их чтил любовь

Выше всякие награды.

Долги будут дни ему,

Злато потечет рекою;

Дань легко дадут тому,

Кто любим от всех душою.

Нивы на вершинах гор,

Сад Ливанский расплодится;

Град, поля восхитят взор,

В них блаженство водворится.

Пальма, лавр увьют чело,

Славою украсят вечной,

Чтобы имя процвело

Похвалой чистосердечной».

Как луч, на верх Ерусалима

Снеслася благодать, — Израиль зрел:

«Да будет ввек», — в восторге пел,

Еговы длань благословима,

Приосеняющая нас!!» —

За сим умолк псалтыри глас.

Толстой А., «Грешница»:

Вино струится, шум и хохот,

Звон лютней и кимвалов грохот,

Куренье, солнце и цветы;

И вот к толпе, шумящей праздно

Подходит муж благообразный;

Его чудесные черты,

Осанка, поступь и движенья,

Во блеске юной красоты,

Полны огня и вдохновенья;

Его величественный вид

Неотразимой дышит властью,

К земным утехам нет участья,

И взор в грядущее глядит.

Tо Муж на смертных непохожий,

Печать избранника на Нем,

Он светел, как архангел Божий,

Когда пылающим мечом

Врага в кромешные оковы

Он гнал по манию Иеговы.

Невольно грешная жена

Его величьем смущена

И смотрит робко, взор понизив,

Но, вспомня свой недавный вызов,

Она с седалища встает

И, стан свой выпрямивши гибкий

И смело выступив вперед,

Пришельцу с дерзкою улыбкой

Фиал шипящий подает.

Фет А., «Сабина»:

Шумел лишь Рим. – В пяти шагах

Граждане в праздничной одежде,

Позабывая вещий страх,

Кричат пронзительней, чем прежде.

Всё льстит их взорам и ушам,

Всё пища для страстей мгновенных:

Там торжество и новый храм,

Здесь суд царей порабощенных.

Народ шумит. Давно привык

Он к торжеству своей гордыни,

Он всем народам шлет владык

И в Рим увозит их святыни.

Как прежде, пленные цари

Влачат по форуму оковы,

И рядом стали алтари

И Озириса и Еговы.

Цветаева М., «Даниил»:

Наездницы, развалины, псалмы,

И вереском поросшие холмы,

И наши кони смирные бок о бок,

И подбородка львиная черта,

И пасторской одежды чернота,

И синий взгляд, пронзителен и робок.

Ты к умирающему едешь в дом,

Сопровождаю я тебя верхом.

(Я девочка, - с тебя никто не спросит!)

Поет рожок меж сосенных стволов...

- Что означает, толкователь снов,

Твоих кудрей довременная проседь?

Озерная блеснула синева,

И мельница взметнула рукава,

И, отвернув куда-то взгляд горячий,

Он говорит про бедную вдову...

Что надобно любить Иегову...

И что не надо плакать мне - как плачу..

Салтыков-Щедрин М., «Господа Головлёвы»:

Но слова эти были скорее выражением тревоги за мать, нежели за себя. Выходка Арины Петровны была так внезапна, что Иудушка не догадался даже притвориться испуганным. Еще накануне маменька была к нему милостива, шутила, играла с Евпраксеюшкой в дурачки – очевидно, стало быть, что ей только что-нибудь на минуту помстилось, а преднамеренного, «настоящего» не было ничего. 

Действительно, он очень боялся маменькинова проклятия, но представлял его себе совершенно иначе. В праздном его уме на этот случай целая обстановка сложилась: образа, зажженные свечи, маменька стоит среди комнаты, страшная, с почерневшим лицом… и проклинает! Потом: гром, свечи потухли, завеса разодралась, тьма покрыла землю, а вверху, среди туч, виднеется разгневанный лик Иеговы, освещенный молниями. 

Но так как ничего подобного не случилось, то значит, что маменька просто сблажила, показалось ей что-нибудь – и больше ничего. Да и не с чего было ей «настоящим образом» проклинать, потому что в последнее время у них не было даже предлогов для столкновений. 

С тех пор как он заявил сомнение насчет принадлежности маменьке тарантаса (Иудушка соглашался внутренно, что тогда он был виноват и заслуживал проклятия), воды утекло много; Арина Петровна смирилась, а Порфирий Владимирыч только и думал об том, как бы успокоить доброго друга маменьку.

Куприн А., «Суламифь»:

И один из судившихся сказал, что девица более всех достойна похвалы за свою твердость в клятве. Другой удивлялся великой любви ее жениха; третий же находил самым великодушным поступок разбойника. И сказал царь последнему:

— Значит, ты и украл пояс с общим золотом, потому что по своей природе ты жаден и желаешь чужого.

Человек же этот, передав свой дорожный посох одному из товарищей, сказал, подняв руки кверху, как бы для клятвы:

— Свидетельствую перед Иеговой, что золото не у меня, а у него! Царь улыбнулся и приказал одному из своих воинов:

— Возьми жезл этого человека и разломи его пополам.

Бенедиктов В., «И ныне»:

Над нами те ж, как древле, небеса, –

И так же льют нам благ своих потоки, 

И в наши дни творятся чудеса, 

И в наши дни являются пророки.

Бог не устал: Бог шествует вперед; 

Мир борется с враждебной силой змия;

Там – зрит слепой, там – мертвый восстает; 

Исайя жив и жив Иеремия.

Не истощил Господь Своих даров, 

Не оскудел духовной благодатью:

Он все творит, – и библия миров 

Не замкнута последнею печатью.

Кто духом жив, в ком вера не мертва, 

Кто сознает всю животворность Слова, 

Тот всюду зрит наитье Божества

И слышит все, что говорит Егова. –

И, разогнав кудесничества чад, 

В природе он усмотрит святость чуда,

И не распнет он Слово, как Пилат,

И не предаст он Слово, как Иуда, –

И брата он, как Канн, не убьет; 

Гонимого с радушной лаской примет, 

Смирением надменных низведет,

И слабого, и падшего подымет, –

Не унывай, о малодушный род! 

Не падайте, о племена земные!

1822 - Призвание Исайи и другие стихотворения

Федор Николаевич Глинка

В годы первой войны с Наполеоном, в качестве адъютанта генерала Милорадовича, Глинка принял участие в Аустерлицком сражении. После завершения военной кампании ушел в отставку по болезни и поселился в своем смоленском имении. 

В 1808 г. вышло в свет его первое литературное произведение, принесшее ему известность: "Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях в Венгрии, с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806 гг." Тогда же Глинка пробует писать патриотические стихи в подчеркнуто архаической манере. 

В 1810 - 1811 г. Глинка совершил краеведческое путешествие по российской провинции, которое описал во втором своем произведении: "Замечания, мысли и рассуждения во время поездки в некоторые отечественные губернии".

ПРИЗВАНИЕ ИСАЙИ

Иди к народу. Мой пророк!

Вещай, труби слова Еговы!

Срывай с лукавых душ покровы

И громко обличай порок!

Иди к народу, Мой пророк!

Вещай: "Не Я ль тебя лелеял

И на руках Моих носил?

Тебе в пустынях жизнью веял,

Тебя в безводии поил;

А ты, народ неблагодарный,

Ты ласки все забыл Отца!

Как змеи - души в вас коварны,

Как камни - чёрствые сердца!

Что сделали с Моим законом?

Где лет минувших чудеса?

Мой слух пронзён невинных стоном,

Их вопли движут небеса...

А ваши сильные и князи,

Пируя сладкие пиры,

Вошли с грабителями в связи

И губят правду за дары.

Где правота, где суд народу?

Где вы, творящие добро?

В вино мешаете вы воду,

Поддел и ложь - в своё сребро!

Вы слепы, иудейски грады!

Я поднял реки из брегов,

И насылал к вам трус и глады,

И двигал бури вместо слов.

А вы, как камни, не смягчались,

И Бог ваш, стиснув гром, терпел;

Но лета благости скончались".

О, страх! Егова загремел!

Напал на сердце ужас хладный!

Я зрю мятеж и страх в умах:

Промчался с криком коршун жадный,

Послышав гибель на полях.

Увы, Израиль! Весь ты клятва!

Ты спал под песнями льстецов;

Но се грехов созрела жатва -

И Бог пошлёт Своих жнецов!..

"На что Мне созидаешь храмы?

Мне аромат твоих кадил

И многоценны фимиамы -

Как смрад раскопанных могил!

Ты знаешь сам, что Мне приятно:

Одну люблю Я правоту.

Зачем же судишь ты превратно?

За что ты губишь сироту?

Омой корыстную десницу,

Лукавство вырви из души,

Будь нищим друг, спасай вдовицу!

Тогда, без жертв своих, спеши,

Как добрый сын, ко Мне пред очи:

Я все грехи твои стерплю;

Будь чёрен ты, как сумрак ночи,

Тебя, как день, Я убелю!"

1822 

С началом Отечественной войны 1812 г. Глинка вновь вступил в ряды русской армии, участвовал в Бородинском сражении, в составе армии проделал весь заграничный поход 1813 - 1814 гг. В результате возникли новые "Письма русского офицера", включавшие воспоминания об Отечественной войне. Отечественная война разбудила поэтический дар Глинки: он пишет стихотворения на патриотическую тему, но уже не архаичным слогом, а просто и понятно, без лишних украшений. Эти стихотворения стяжали ему поэтическую славу. Поэзию Глинки высоко ценил Пушкин. "Из всех наших поэтов Ф.Н. Глинка, может быть, самый оригинальный", - писал он.

ПСАЛОМ 112

Возстань певец! проснися лира! 

Простритесь спящие персты! 

Воспой Творца и Бога мира, 

Морей и бездн и высоты! 

Крепка Создателя держава! 

Светла Его на небе слава! — 

Моря, под бурями, кипят, 

На тверди молнии горят, 

Но выше бурей и морей, 

Одеян тихою зарей, 

Царит Иегова спокойно — 

И звезды искрятся под Ним, 

И, Мощный, манием Своим 

Ведет Свои Он рати стройно. 

Но с высоты Своих небес, 

Он ищет милосердым оком, 

В краю земли, в краю далеком, 

Где грудь, истлевшая от слез,

К Нему, с молитвою, вздыхает; 

Где нищий, всеми позабыт 

В тоске на гноище лежит! — 

К нему Он руку простирает 

И говорит: «Возстань, живи! 

Я дам тебе в господство грады: 

Прими стажанныя награды 

За цену скорби и любви!»

1823

После окончания войны Глинка, как многие и его товарищи по военной службе, вступил в тайное общество - Союз спасения или Общество истинных и верных сынов Отечества. В эти годы он продолжает писать стихи в "народном" духе, но наряду с этим создает "Опыты священной поэзии" - переложения псалмов, в которых сквозь призму Библейской поэзии преломляет свое понимание правды и справедливости. 

ИДЕТ

Идет и воюет Господь! 

Содрогнись, безумная плоть! 

Пылают, горят города! 

И мечутся бешено воды: 

Друг к другу — огонь и вода... 

Смотрите ж, смотрите, народы! 

Про что говорят небеса!.. 

Но слепы у вас очеса! 

Но — в мягком раздолий тины, — 

Валяясь, объятые сном, 

Вы ищете бедствий причины 

Не там, где причина, — не в том, 

Что сводит к вам гнев Иеговы, 

Открыть Вам не хочется глаз: 

Опомнитесь, братия! Что вы? 

Причина несчастия — в вас!..

По своим убеждениям Глинка был сторонником конституционной монархии. Будучи близок к кругу декабристов, он не принимал непосредственного участия в их восстании. Однако за дружбу с ними ему пришлось ответить. Весной 1826 г. он был отдан под суд и сослан в Карелию, в г. Петрозаводск.

НАШЕСТВИЕ (1825)

Идут на кроткаго Давида, 

Как ненакормленные псы: 

В речах их — острая обида, 

Острее лезвия косы 

Их неусыпные языки. 

«Где он? съедим его... съедим!» 

Он слышит посвисты и клики, 

Но с сердцем кротким и благим, 

Смиряя чувств своих тревогу, 

Беззлобный, отдается Богу.

И Бог притек, и Бог покрыл 

Его щитом Своим незримым, 

И душу светом напоил, 

Уму земных непостижимым; 

Легок, как жизнь, и свят, как рай, 

Он раны сердца исцеляет, 

Он душу скорбную лобзает, 

И кто-то ей твердит: «Играй!» 

А между тем, сплетая ковы, 

Толпа шумит, толпа кипит, 

Но под защитой Иеговы

Беззлобье сном младенца спит.

БЕРЕГА ГЕНИСАРЕТА (Выдержки из поэмы)

На брегах Генисарета 

Величавый муж ходил, 

Муж великаго совета, 

Муж великих дел и сил.

И дивилися народы, 

Рассуждая: «Кто есть Сей? 

Он ли, Тот, разсекший воды, 

Наш заветный Моисей?»

Моисей седьми-именный, 

Собеседник Иеговы, 

Перед кем народ смиренный 

Преклонил свои главы?..

Он ли это?.. Дивный странник!.. 

Где ж живет Его семья?.. 

Иль от неба Он посланник, 

Небом взятый — Илия?..

Он ли Тот, что, в гневе бурный, 

Землю жаждой истомя, 

Улетел за свод лазурный, 

И пылая и гремя?..

Или тот пустыни житель, 

Что водою нас крестил; 

Чью главу слепой мучитель 

Пылкой деве подарил?..

Нет!.. Он выше Моисея, 

Он сильнее Илии. 

Но смиренно ходит, сея 

Речи дивныя Свои...

Лишь порою, воли полный, 

Взглянет с берега на даль, 

И нахолмленныя волны 

Тихо сплавятся в хрусталь...

И сапфиры и опалы 

В них засветятся с небес, 

И на отмелях коралы 

Свой живой распустят лес...

И готовит рыбарь сети, 

Утешаясь тишиной, 

И, резвясь, играют дети 

Там, где вал стоял стеной!..

Так дивясь Ему, народы, 

Вопрошали: кто ж Он Сей, 

Что смиряет наши воды 

Чудной волею Своей?!.

........

Третий демон

Зачем уж свет несет Он в их потемки?..

Давно они освоились со тмой,

И счастливы!!. Упившися грехом,

Они про все эдемское забыли,

И — ссыльные — к своей привыкли ссылке.

Порок у них вжился, как свой домашний,

Порок и прививной и самосейный...

Вот — посмотрите — я пророком буду:

Они Его не примут, не поймут;

Увидят и... тогда ж возненавидят!..

Мы знаем их, — Адамово отродье! —

Он им не по глазам!.. Напрасно, Яркий

Зовет Своих на светлые подарки! —

Не то у них, поверьте, на уме!..

Пеняют все на праотца Адама,

Что спрятался под деревом от Бога;

А сами ведь такие же Адамы:

Прикушают от яблока греха,

И падают... И, устыдясь паденья,

Пошьют тотчас одежду из притворства,

И кутают себя, от пят до темя,

Чтоб не видали их паденья люди!!.

Но голос вдруг раздастся Иеговы, 

(У совести есть ухо для него!)

И человек, как праотец Адам,

Дрожит и прячется от глаз всезрящих...

А мы, — мы дети тмы, — мы дразним труса,

И к новому паденью подстрекаем:

«Ну, что ж? — кричим. — Пошел —

так уж иди! -

Старуха-совесть проворчит и смолкнет!»... 

И новый наш Адам, отдав нам волю, 

Бежит, под нашей розгою, в болото!.. 

И ангелы о нем на небе плачут, 

А мы, в зазор небесникам, смеемся!..

.........

В период суда и ссылки, размышляя над постигшем его несчастьем, Глинка все более проникается духом Священного Писания. "Тогда на берегах величественных озер - этих огромных зеркал, в которых отражалось небо Севера, в местах, загроможденных обломками какого-то древнего мира, раскрыл я опять книгу Иова, - писал он, - и как изумился, не найдя в ней прежней неясности... Душа невольно сроднилась со страдальцем; века исчезли, расстояния не стало... Я понял его муки, разгадал тайны скорби, непостижимой для счастливцев мира".

ПЕСНЬ МОИСЕЕВА ПО ПРЕХОЖДЕНИИ ЧЕРМНАГО МОРЯ

Пою Всесильнаго! Он славой возсиял,

Он рек — и в бездну вод и конь и всадник пал!

Господь, Владыка мой предвечный, 

Господь мне был покров. 

Бог сердца моего! прими хвалы сердечны! 

Прими мои хвалы, хвалы моих отцов!

Кто грозный браней сокрушитель? 

Кто сильный сильных усмиритель?

Кто непреложный царь побед? 

Иегова рек — и злобных нет! 

Где воинства твои, тиран ожесточенный?

Где колесницы воскриленны?

Где сонмы избранных твоих? 

Как камень, бурей с гор низринутый крутых, 

Погрязли в бездне волн седых.

Твоя рука, Твоя — неистовых карала! 

Десная, Господи, рука Твоя на нас 

И дивной правотой и силой возблистала!

Смутил врагов Твой глас; 

Как воспаленный вихрь плоды полей цветущих,

Твой гнев пожрал бегущих!

Ты яростью дохнул на море с облаков,

И воды разступились,

И в стены став, скрепились, 

Уснуло мертвым сном стремление валов!

Враг рек: пойдем, постигнем, поженем, 

Корысти разделим! се, жертва нам обильна! 

Упейся меч в крови противника безсильна! 

Господствуй, отягчись рука моя на нем. 

Враг рек. Но Ты воззрел: на воды небо пало, 

Пучина вздулася; и хлынет с ревом вдруг, 

Как олово, погряз строитель наших мук! 

Следа его не стало!

Где боги варваров? где боги чужеземны? 

Кумиры гордые, в своем величье темны, 

Да станут пред Тобой, всемощный Бог богов! 

Тираны мертвые слепых своих рабов, 

Да явятся еще пред нашими очами. 

Бог велий — Бог един! кто равный постоит? 

Ты страшен славою, Ты дивен чудесами. 

Твое величие смущает и живит!..

Ты руку простираешь — 

Пожрали воды злых! 

Ты кротко провождаешь 

Любимых чад Своих! 

Ты шествуешь пред нами 

С любовью и громами.

Промчался всюду слух о имени Твоем: 

Народы сильные со ужасом внимают, 

Бледнеет Филистим в сиянии своем, 

Владыки Моавит на тронах воздыхают, 

Эдомлян горду спесь вдруг трепет оковал, 

И тучей мрачною на Ханаан упал.

Посли на них Твой страх, 

Простри десницу разъяренну 

На всю строптивую вселенну, 

И ужас насади в сердцах!

Как скалы, к сердцу гор от века пригвожденны, 

Без силы, без движенья, бледны, 

Да станут злобные вдали. 

Да ноют от досады тщетной, 

Когдa спокойно, ненаветно, 

Пойдет народ Твой в их земли. 

Народ, искупленный Тобою, 

Веди, покрой Своей рукою,

Да возростет, Да процветет 

Он на горе Твоей блаженной!

Да царствует с Тобой

В обители святой, 

Твоей десницей сотворенной. 

О Боже! о святый Израиля оплот, 

Пребуди славен в род и род!

Постепенно взгляды поэта в корне изменились. Вернувшись из ссылки, он сблизился со славянофилами.

ПЕСНЬ МОИСЕЯ(пред его кончиною, к собранному Израилю Второзаконие 32:1-44)

Предуведомление.

Предмет сей песни есть увещание народу израильскому, проповеданное Моисеем на брегах Иорданских, за несколько времени пред его кончиною, когда он вручал жезл управления Иисусу Навину. Великий пророк, которому, по словам Святаго Писания, не было другаго подобнаго: «И не воста ктому пророк во Израили якоже Моисей, егоже позна Господь лицем к лицу, во всех знамениих и чудесех» сотворил он «дивная великая» и имел «руку крепкую (и мышцу высокую)» (Вторазаконие, гл. 34, ст. 10-12). 

Сей пророк, говорю, зная непостоянной, легковерной и строптивой характер народа израильскаго, наклонность к язычеству, разврат и слабость, утверждает его сею песнию в законе и истине. Сперва воспоминает он все благодеяния Всевышняго, иудеям оказанныя; потом говорит о том, как неблагодарныя чада Иакова забыли своего Предвечнаго Благодетеля и предались богам чуждым, которые не могли спасти их. Ревнующий Бог отвратил от них лице Свое, предал их народам варварским и послал на них все несчастия. Но после опять умилостивился, поразил врагов, их угнетавших, и возставил народ Свой. 

Таким образом, и угрозами наказания и обетами милосердия Божия, попеременно действует Моисей на сердца иудеев. Особливо величественно изображено в подлиннике всемогущество Божие и любовь Его к избранному народу. В Библии сказано: «И написа Моисей песнь сию в той день, и научи ей сыны израилевы...» «Яко аз вем [Израилю] рвение твое и выю твою жестокую: еще бо мне живу сущу с вами днесь, преогорчающе бысте Господа, кольми паче по смерти моей?» 

Я старался приближиться к подлиннику и позволял себе только некоторыя отступления для необходимой связи и ясности. 

Услыши небо! возглаголю: 

Земля, внуши святый урок. 

Как дождь томиму зноем полю, 

Живый словес пролейся ток. 

Как росы утренни, приятны, 

Теките песни благодатны.

Как ливень бурный жарких дней 

Смывает с древ пыль вредну, гады, 

Даруя злакам жизнь, отрады, 

Питай мой глас сердца людей. 

Благословен Господь, Иегова предвечный! 

Ему хвалы, Ему воздайте безконечны!

Основный камень, сила Он!

Его дела — краса высока;

Его пути — добро, закон;

Бог явен, верен без порока;

Бог преподобен, прав и свят!

И Бог, сей Бог смущен неправдой злобных чад!

О род строптивый, род разврата,

Безумный, непокорный род!

Сия ль признательности плата

Тому, Кто Царь твой и оплот?

Не сей ли солнца, звезд Зиждитель,

Тебя из персти сотворил?

И, как Отец, как Искупитель,

Стяжал, возставил, укрепил?

Не сей ли присный твой Владыка?

Возстани память древних дней, 

Вещайте разумам людей 

Лета языка до языка. 

Спроси родившаго тебя, 

И даст событий извещенье; 

Спроси старейшин вкруг себя, 

Рекут твое уничиженье.

Когда, Разсеявый Адамлевы сыны, 

Всевышний разделял все племена земныя; 

Поставил рубежи и власти Он святыя, 

Дал в стражу и число им ангелов чины; 

И бысть Господня часть, Иаковлево племя; 

Израиль — дом и град, наследие Творца, 

Удел земный небес, благословенно семя, 

На коем почивал свет Божия лица.

И Бог взыскал его в пустыни; 

Исполнил силы, благостыни; 

Провел среди жестоких мест; 

В безводных напоил в час зноя; 

Как страж, обтек его окрест, 

Уча, лелея и покоя;

Приял в объятия, согрел; 

Как Своего зеницу ока, 

Хранил его от язв порока; 

И как пернатых царь, орел, 

Гнездо на теме гор свивает, 

Милуя, радуя птенцов, 

Над ними крыла простирает, 

Ширяяся — живый покров — 

Или, несясь от света к светам, 

Когда в эфире тишина, 

Подъемлет их на рамена 

И учит выспренним полетам: 

Так Бог сынов Своих водил, 

Так слабых ограждал Бог сил! 

Не боги с ними были чужды, 

Не боги мертвы их стрегли; 

Он их поставил выше нужды, 

На красных высотах земли; 

Насытил их от туков жита, 

Из камня мед устам их тек; 

Елей точила грудь гранита, 

Им бреги улыбались рек; 

Древа им соплетали сени, 

Им веял воздух чист и здрав; 

В трапезны призывали тени 

Млеко овец и масло крав, 

Овны и агнцы препитанны, 

Злато-зернистое пшено, 

Тельцов и козлиц тук желанный, 

И гроздий рдяна кровь, вино.

Упился сильный, скрылся правый, 

Возлюблен — Отчий чуждым стал; 

Препитан, тучен, величавый, 

Разширясь, одряхлел, упал 

И Бога позабыл в туманах оболыценья; 

Сотворшаго забыл: Тебя, оплот спасенья!

О Боже, что Иаков Твой? 

Постыдный чтитель чуждых нравов; 

Иноплеменных раб уставов, 

Поклонник идолов слепой, 

Вознес духам нечистым жертвы; 

Богам, безвестным для отцов. 

Нелепы, новы, немы, мертвы, 

Слепцы, творение слепцов,

Приемлют храмы, почесть, дани.

А Бог, а Тот, Кто нас родил,

Чьи нас повили сильны длани,

Кто воспитал и воздоил,

Отчизны крепкий Бог, оставленной, презренной,

Ревнует, сетуя над тварью отреченной.

Ревнуя, гневом воспылал

Против израилевой дщери;

Ярясь на чад ея, вещал:

«Щедрот запечатлейтесь двери;

Я отвращу лице от злых;

Узрят свой грех, свою неверность,

Тщету надеяний пустых;

Узрят Мою кипящу ревность.

Так! Бог ревнив, ревнив к сынам;

Он мстит обетов нарушенью.

Меня, Творца, предать творенью,

Мной жертвовать! чему? мечтам,

Богам ничтожным, истуканнным.

И Я их дух преогорчу!

Не родом знаменитым, бранным,

Где меч есть равный враг мечу;

Нет! ослепленны Мной, помчатся

Против безсмысленных племен;

Мечи в соломе притупятся,

Ослабнет мышца в тьме измен;

Где брань — игра, где стыд — победа,

И сильный собственнаго следа

Во сраме не восхощет знать:

Там им погибель собирать!

Истают суетой, мечтами,

Разсыплются собою сами.

Не вы ль, безумные, возжгли

Всю силу ярости Господней?

И огнь сей снидет к преисподней.

Пояст плоды и злак земли,

Спалит кремнистых гор основы.

Сберу на бедства бедства новы;

Как тучи к тучам, приложу;

И — грома пламенным ударом

На вас обрушу, в гневе яром,

Разсею стрелы, разточу!

На вас — томимых лютым гладом,

Стихий свирепством, язвы адом,

Пошлю железный зуб зверей

И жала искрометных змей.

От вне, вас меч Мой обезродит;

Внутри, тоскливая гроза

Лик бледный, дикие глаза,

Боязнь по стогнам вашим бродит;

Все жертвою Моей, отмщения в путях;

Муж, дева, старец, млад, при матерних сосцах».

Так Я вещал, и слово Бога свято: 

«Погибнут!., память их позорная умрет. 

Но во вражде Творца участья смертным нет. 

Погибнут Мной они; да гордость супостатов 

Кичась, безумная, не скажет Мне в позор: 

Не Иегова казнил их в ярости правдивой: 

Высокой мышцей, мы низвергли род строптивой; 

Израиль нами стерт. — Умолкни злый собор; 

Мне суд Моих людей! не вам... Сокройтесь в прахе! 

Бог — истина и суд; благоговейте в страхе!»

О, если б мыслили они!

И мыслив, мудри, разумели,

Что с ними было в оны дни,

Которы срам их печатлели?

Как мог гнать тысящи един?

Как две тьмы тысящ храбрых рати

Не возмогли пред горстью стати,

Против израильских дружин?

Зане — ничто их боги в брани

Против всеправящия длани,

Против вождя Иеговы! 

Без духа и без рук... потуплены главы,

Как жертвенны тельцы пред олтарем стояли,

И плен наш на себя недвижны призывали.

И дивно ли? Их виноград 

Есть от содомских виноградов; 

Их лозы источают яд, 

Исполненный Гоморры ядов; 

Их грозды — желчь и тук скорбей, 

Вино же их — драконов ярость, 

Неисцелимых ярость змей!

Израиль! се урок и радость! 

«Не все ль сие, — Иегова рек, — 

Есть тайный суд Мой неизменный? 

Награды, казни сокровенны 

В Моих хранилищах от век.

Мое спасенье, мести время!

Уже ослабла их стопа;

День близок: тяготеет бремя

И совершится их судьба.

Возстанет Бог наград, возстанет Бог отмщений;

Разсудит Свой народ, с ним прю Свою решит;

И умилится Он ко чадам прегрешений,

И узрит: мышца их ослабла, в прахе щит,

И притупился меч... изнурены, в неволе;

И сирым, гладным, без отца,

Уже им не осталось боле, 

Как ждать в томлении постыднаго конца!

Тогда речет: где ваши боги? 

Где упования предел? 

Где, где сии надежны, многи, 

Охранны силы душ и тел? 

Сии, которых жертвы страшны 

Снедали вы при олтарях, 

Которым в честь, вино и брашны 

При плясках пили и играх? 

Взывайте к ним! да ополчатся 

И помощь в нужде вам дадут; 

На супостатов устремятся 

И вас во крепость облекут.

Познайте же, познайте ныне:

Я жив, Я сый, един; и нет,

Другаго нет вождя судьбине.

Я создал, Я храню сей свет,

И жизнь и смерть... в могущей длани.

Я убию и оживлю,

Я поражу и исцелю!

Кто мир дает, кто весит брани?

Кто избежит Моих очей?

Где скроется порок?.. Где скроют добродетель?

Я всюду их найду: Владыка и Содетель

Земли, и ада, и морей!

Я среди бездн эфирных стану,

И от небес ко небесам

Воздвигну длань Мою и гряну.

Реку: жив Бог! Мне вечность! время вам!

Как молний яркий луч, Я меч Свой изощряю;

В руке держу последний суд; 

Я ангелов своих, как бури, разсылаю;

И укажу: и обретут;

Упьются кровью стрелы мщенья,

И меч пресытится в телах:

Пожрет упорных в пре сраженья,

Пожрет и пленных во градах;

И князи, облеченны славой,

И царие земли: все пир его кровавой».

Ликуй земля и небеса!

Вы, арфы ангелов, гремите!

Языки мира, согласите

Хвалебной песни словеса 

С хвалами чад Его блаженных. 

Он мстил и мстит за честь сынов, 

За кровь Своих благословенных. 

Он тяжко взыщет со врагов; 

Воздаст за злобу и киченье; 

Он миру свет и очищенье!

ДАВИД (1831)

Кифару взял Давид - Пророк венчанный;

Два Ангела пред ним держали книгу,

Из коей Он святые черпал звуки,

И Ангелы роилися над Ним

С орудьями небесной мусикии.

И пел Пророк: «Готов, готов я, Боже!

Раскрылась грудь, и сердце жаждет неба!

Несись моя крылатая молитва,

Как аромат от золотых кадил!

Несись туда, к подножью Иеговы!

Да даст Он мне, чтоб сердца песнопенье

Прошло сквозь длинное веков сцепленье,

Неся хвалу о Нем позднейшим людям, 

И радуя людей – и поучая!..»

И Ангелы воскликнули «Аминь!»

Достигла Песнь высокого престола,

И Сам Господь ее благословил.

И рек Святый: «Века не прикоснутся

К дружине огненной сих песней чудных:

И будет в них несчастный черпать сладость;

Гонимый обретёт к терпенью силу.

В них свет и жизнь, оне - внушенье неба;

Земная ночь не помрачит их блеска!» -

И сталось так: промчались веки, веки, 

Но песней сих ничто не одолело!

И кто, земной, поёт псалом от сердца,

Тому всегда откликнутся на небе…

Если вы знаете или нашли другие произведения русской культуры добавьте их, пожалуйста, в комментариях. Пусть это имя святится и люди знают всю правду!

Читайте и смотрите по ссылке: В каких других произведениях, городах, местах архитектуры, церквях, предметах, можно увидеть имя Бога Иегова.